Давно над ними жёны отрыдали, 
И голосят теперь одни осколки: 
Штыки и каски, шрамы и медали, 
Пилотки на бровях, как треуголки. 

А сапоги до голенищ сносились, 
А седина в усах осела хмуро: 
Они ещё под Куннерсдорфом бились, 
Шли, не сгибаясь, в пламя Порт-Артура. 

А может быть, они ещё древнее 
И подлинны, как грубый миф Эллады, 
И в их морщинах залегла, темнея, 
Святая пыль развалин Сталинграда. 
Петсамо, ноябрь 1944 г.